Лев Александрович Тихомиров
(1852-1923)

Биография

Лев Александрович Тихомиров родился 19 (31) января 1852 года в г. Геленджике, в семье военного врача Александра Александровича Тихомирова и Христины Николаевны, урожденной Каратаевой, и был третьим сыном в семье. Родословная отца Тихомирова уходила своими корнями в Тульскую губернию. Практически все предки Александра Александровича принадлежали к лицам духовного звания. В 1864 г. Лев Александрович поступил в Александровскую гимназию в Керчи. Уже там он увлёкся революционными идеями, и впоследствии вспоминал: «Что мир развивается революциями — это было в эпоху моего воспитания аксиомой, это был закон. Нравится он кому-нибудь или нет, она придёт в Россию, уже хотя бы по одному тому, что её ещё не было; очевидно, что она должна прийти скоро: революция считалась неизбежной даже теми, кто вовсе её не хотел». [Тихомиров Л. А., «Критика демократии», стр. 93. Москва, 1997] Тихомиров с увлечением читает «Русское слово», а его любимым писателем становится Д. И. Писарев.

Гимназию Тихомиров закончил с золотой медалью и в августе 1870 г. поступил на юридический факультет Московского университета, откуда вскоре перевёлся на медицинский факультет. Здесь он с головой погружается в революционную работу, став одним из активных участников народнического движения. Осенью 1871 г. он вошёл в кружок «чайковцев». Летом 1873 г. Тихомиров переехал в Петербург, где продолжал заниматься революционно-пропагандистской деятельностью. В ноябре того же года он был арестован. Более 4-х лет провёл в Петропавловской крепости и Доме предварительного заключения. В октябре 1877 г. он проходил по знаменитому «процессу 193-х» народников-пропагандистов. Тихомиров, которому годы тюрьмы компенсировали срок наказания, был освобождён в начале 1878 г.

Авторитет Тихомирова в революционной среде к тому времени значительно возрос, чему в немалой степени способствовали годы, проведённые в заключении. После раскола «Земли и воли» на «Чёрный передел» и «Народную волю», Тихомиров примкнул к последней, став членом Исполнительного комитета, Распорядительной комиссии и редакции «Народной воли». Он успешно справляется со своими задачами, в число которых, прежде всего, входят пропаганда и агитация. Одним из наиболее известных произведений революционной пропаганды стала написанная Тихомировым «Сказка о четырёх братьях», которая, по словам П. А. Кропоткина, «всем очень понравилась». [Кропоткин П. А., «Записки революционера», стр. 336. Москва, 1988.; «Где лучше? Сказка о четырёх братьях и их приключениях». Женева, 1873] В. Г. Короленко вспоминал, что эта сказка широко использовалась для пропаганды в крестьянской среде и имела там успех. Но уже в этот период Тихомиров начинает сомневаться в правоте своего дела. На одном из заседаний ИК «Народной воли», проходившем в середине 1880-го года, он заявляет о своём желании выйти из революционной организации. А. П. Прибылева-Корба вспоминала, что эта сцена была «в высшей степени мучительна». Товарищи напомнили Тихомирову о том, что по условиям устава Исполнительного комитета о выходе из него не может быть и речи, и единогласно решили дать ему «временный отпуск для поправления здоровья». Арестованный через несколько месяцев после этого заседания, А. Д. Михайлов писал из тюрьмы товарищам о необходимости «беречь и ценить» Тихомирова как «лучшую умственную силу», и просил прощения за то, что часто упрекал его в бездействии. [Пелевин Ю. А., «Новые материалы о народовольцах А. Д. Михайлове, А. П. Прибылевой-Корбе и Л. А. Тихомирове». Вестник Московского университета. Серия 8. История. № 3, 1979]

После убийства Александра II народовольцами и разгрома партии, в 1882 г. Тихомиров уехал за границу. Перед этим он направил Александру III открытое письмо Исполнительного комитета «Народной воли», содержащее недвусмысленные угрозы в адрес императора. За границу также выехала жена Тихомирова Екатерина Дмитриевна. Обосновавшись в Париже, Тихомиров продолжал заниматься революционной деятельностью и вместе с П. Л. Лавровым редактировал «Вестник Народной воли» (1883-1886 гг.). В полицейской справке о деятельности Льва Александровича отмечалось: «Прежде всего, Тихомиров приложил все свои силы к поднятию тогда упавшей революционной литературы». [Вахрушев И. С., «Очерки истории русской революционно-демократической печати 1873-1886 гг.», стр. 191. Саратов, 1980] В эмиграции во взглядах Тихомирова постепенно начинает нарастать серьёзный перелом. Он стал задумывался о пройденном пути, о смысле жизни. И эти размышления были весьма печальными: «передо мною всё чаще является предчувствие или, правильнее, ощущение конца. Вот, вот конец жизни… Ещё немного, — и конец, и ничего не сделано, и перед тобой нирвана. И сгинуть в бессмысленном изгнании, когда чувствуешь себя так глубоко русским, когда ценишь Россию даже в её слабостях, когда видишь, что её слабости вовсе не унизительны, а сила так величественна». [«Воспоминания Льва Тихомирова», стр. 224]

Пытаясь найти ответ на мучившие его вопросы, Тихомиров обратился к Библии. Всё чаще и чаще книга открывалась на фразе «И избавил его от всех скорбей его и даровал мудрость ему и благоволение царя египетского фараона…» (Деян., 7, 10). Пытавшегося вникнуть в смысл написанного Тихомирова неожиданно озарило: «Да не государь ли это? Не на Россию ли мне Бог указывает?». Он начинает ходить в церковь, часто берёт туда сына, которому рассказывает о Боге и России. Постепенно Тихомиров всё больше и больше начинал верить в то, что он сам имеет «некоторую миссию». Так происходило его внутреннее перерождение. Предпосылки к этому уже имелись. «Строго говоря, я не был вполне безбожником никогда, — вспоминал Тихомиров. — Один раз во всю жизнь я написал: „Мы не верим больше в руку Божью“, и эта фраза меня смущала и вспоминалась мне, как ложь и как нечто нехорошее». [«Воспоминания Льва Тихомирова», стр. 287]

Присутствие «высшей воли» в человеческой жизни давно ощущалось Тихомировым: «Ещё в России, в 1879, 1880, 1881 годах, я, переживая жизнь заговорщика, почувствовал, что мы… воображая делать всё по-своему, действуем, однако, словно пешки, двигаемые чьей-то рукой, в виду достижения цели не нашей, а какой-то нам неизвестной… Эта неизвестная рука действовала так властно, что я испытывал суеверный страх…» [«Воспоминания Льва Тихомирова», стр. 287]

В 1888 г. в Париже небольшим тиражом вышла брошюра Тихомирова «Почему я перестал быть революционером?», которая окончательно подвела черту под его революционным прошлым. 12 сентября 1888 г. Тихомиров подал Александру III прошение с просьбой о помиловании. Тихомиров писал о своём нелёгком пути от революционного радикализма к монархизму, о том, что своими глазами увидел «как невероятно трудно восстановить или воссоздать государственную власть, однажды потрясённую и попавшую в руки честолюбцев», о своём раскаянии; просил «отпустить… бесчисленные вины и позволить… возвратиться в отечество». [«Воспоминания Льва Тихомирова», стр. 250-251] Экземпляр брошюры был направлен товарищу министра внутренних дел В. К. Плеве, вместе с прошением о возвращении в Россию. Посылая В. К. Плеве свою брошюру «Почему я перестал быть революционером», Тихомиров признавался: «Если мы отбросим все наговоры и неточности, остаётся всё-таки факт, что в течение многих лет, я был одним из главных вожаков революционной партии, и за эти годы, — сознаюсь откровенно, — сделал для ниспровержения существующего правительственного строя всё, что только было в моих силах» [«Воспоминания Льва Тихомирова», стр. 231]. В декабре того же года Тихомиров получил ответ в российском посольстве. Он был амнистирован, и мог вернуться на родину, но должен был в течение пяти лет состоять под гласным надзором.

С самого начала Тихомиров оговорил, что он не будет участвовать в провокациях против бывших единомышленников-революционеров. Накануне отъезда из Парижа в Россию Тихомиров сжёг все бумаги, которые могли скомпрометировать бывших товарищей. Письма Тихомирова известной общественной деятельнице О. А. Новиковой за 1888-1889 гг. показывают образ человека, который стремился, во что бы то ни стало отвергнуть любые подозрения в неискренности его выбора: «Это преувеличенное недоверие меня огорчает вдвойне… Ведь в сущности это недоверие ко мне заключает огромную долю недоверия к себе. И вот это меня просто оскорбляет. Как! Неужели люди русской Истории, русского Царя, — не могут себе представить, что их дело, их идеи могут кого-нибудь искренне привлечь? Неужели они так уверены, что искренне, по совести, и без расчётов можно делаться только революционером?» [«Два письма Льва Тихомирова к Ольге Новиковой», «Эхо». Сборник статей по новой и новейшей истории Отечества. Выпуск 3, стр.108. Москва, 2000]

После прибытия в Россию, побыв недолго в Петербурге, Тихомиров был вынужден обосноваться в Новороссийске, надеясь, что правительство в скором времени убедится в его благонадёжности и снимет с него надзор. В Новороссийске Тихомиров проводит время в работе над статьями, читая церковные книги и общаясь с родными. Помимо обязательств перед своими близкими, у Тихомирова были обязательства и перед правительством. Он жаждет работать, хочет оправдать доверие властей, но не может развернуться в полную силу, находясь под надзором.

В 1890 г. по высочайшему повелению с Тихомирова был снят полицейский надзор и дано разрешение на «повсеместное в империи жительство». Заботой Тихомирова становятся поиски постоянного и стабильного заработка. Претерпев значительные материальные лишения, он, наконец, смог в сентябре 1890 г. обосноваться в Москве и развернуть активную публицистическую деятельность. Начинается период сотрудничества с газетой «Московские ведомости». Со временем Тихомиров становится одним из ведущих публицистов монархического лагеря, а с 1909 по 1913 гг. возглавляет «Московские ведомости». Он также активно публикуется в журнале «Русское обозрение», в котором сотрудничали такие консерваторы, как А. А. Александров, П. Е. Астафьев, В. А. Грингмут, С. А. Рачинский и др.

На протяжении долгих лет работы на публицистическом поприще Тихомиров пытался достучаться до сознания «образованного меньшинства». Он, знавший жизнь и «верхов» и «низов», считал, что «человек нашей интеллигенции формирует свой ум преимущественно по иностранным книгам. Он, таким образом, создаёт себе мировоззрение чисто дедуктивное, построение чисто логическое, где всё очень стройно, кроме основания — совершенно слабого». [Тихомиров Л. А., «Критика демократии», стр. 26] В оторванности от народа он видел источник постоянного интеллигентского стремления к поучительству: «указывать на чтение книг как на средство выработки миросозерцания вообще можно, лишь не имея понятия о том, что такое есть живое человеческое миросозерцание, которое складывается прежде всего под влиянием личной жизни, а никак не книжек». [Тихомиров Л. А., «Критика демократии», стр. 567] Тихомиров пишет об узком классовом духе интеллигенции, о её замкнутости и изолированности. Вместе с тем, он отнюдь не был противником образования: «России был и остаётся нужен образованный человек, — писал он, — нужен был, нужен и теперь подвижник правды. Но это ничуть не значит, чтобы ей нужен был „интеллигент“, со всеми его претензиями на господство в дезорганизованной им же стране». [Тихомиров Л. А., «Критика демократии», стр. 591]

Многим русским консерваторам начала ХХ века удалось отметить негативные стороны либеральной системы. Не был исключением и Тихомиров. «Партийные вожаки, — писал он, — получают значение каких-то своеобразных владетельных князьков или, точнее, олигархов. Главное официальное правительство страны ничто в сравнении с этими негласными владыками, создающими и ниспровергающими правительства официальные». [Тихомиров Л. А., «Критика демократии», стр. 170-171] Однако при всём кажущемся могуществе, демократия порождает крайне неавторитетный слой управленцев: «Патрициев, дворян, служилых массы иногда ненавидели, но уважали и боялись. Современных политиков — просто презирают повсюду, где демократический строй сколько-нибудь укрепился», поскольку правящий класс «вечно занят борьбой за власть, постоянно принуждён думать о том, как захватить народ, сорвать его голоса, правдами-неправдами притащить его к себе, а не самому прийти к нему… Нет класса, живущего более вне народа, чем нынешние политиканы». [Тихомиров Л. А., «Критика демократии», стр. 129, 130] Апофеозом обмана и игры на низменных чувствах являются выборы, когда побеждают не столько самые лучшие, сколько самые беспринципные. «По части искусства одурачивать толпу, льстить ей, угрожать, увлекать её — по части этого гибельного, ядовитого искусства агитации люди дела всегда будут побиты теми, кто специально посвятил себя политиканству». [Тихомиров Л. А., «Критика демократии», стр. 166] Парламентаризм будет существовать до тех пор, «пока наконец не исчезнет под напором не общего презрения, давно уже достигшего полной степени зрелости, а движения, до сих пор оказывающегося невозможным по отсутствию личности, около которой могло бы оно сомкнуться». [Тихомиров Л. А., «Критика демократии», стр. 156]

Не менее резко, чем либералов и социалистов, Тихомиров критиковал и царскую бюрократию. Особенно раздражал Тихомирова безликий и бездуховный казённый патриотизм: «Чем больше я изучаю и ближе наблюдаю наши общественные и правящие круги и администрацию, тем более убеждаюсь в их политической малосознательности, а отсюда происходит своеобразность буффонального патриотизма — у одних, и отсутствие его — у большинства, хотя и мыслящих себя монархистами… Наши правящие круги и все вообще застряли на начатках своей политической веры. Спросите самого правоверного монархиста: почему он монархист и в чём его политическая вера? Кроме стереотипных славянских лозунгов „за Самодержавие, Православие и русскую народность“, он ничего другого не сумеет сказать, определить и доказать». [Маевский В. А., «Революционер-монархист. Памяти Льва Тихомирова». «Новый Сад», стр. 71-72, 1934]

Наиболее фундаментальной работой, написанной Тихомировым в тот период, стало историко-философское исследование «Монархическая государственность», которое выходило летом-осенью 1905 г. На широкий успех книги Тихомиров особенно не надеялся. «Обидно, что моя „Монархическая государственность“ не читается. Время придёт, конечно, но тогда, пожалуй, нужно будет строить монархию заново, а это трудно» — писал он 18 августа 1906 г. А. С. Суворину. [Бухбиндер Н. А., «Из жизни Л. Тихомирова (по неопубликованным материалам)». «Каторга и ссылка. Историко-революционный вестник». № 12, стр. 67. Москва, 1928] В этой работе Тихомиров смог дать целостную картину истории монархической власти не только в общероссийском, но и в мировом масштабе. Характерно, что эта книга оказалась слишком «заумной» для правых, и в 1911 г. протоиерей Иоанн Восторгов подготовил на её основе краткое общедоступное изложение основных идей в форме вопросов и ответов. [Восторгов И., «Что такое монархия? Опыт монархического катехизиса». Москва, 1911] Второе и третье издания книги вышли при содействии эмигрантов-монархистов в Мюнхене (1923 г.) и Буэнос-Айресе (1968 г.); четвёртое и пятое в Санкт-Петербурге (1992) и Москве (1998).

Определённые надежды Тихомирова на перемены были связаны с деятельностью П. А. Столыпина. Именно Столыпин пригласил Л. А. Тихомирова в советники, предоставив ему должность в Совете Главного управления по делам печати. Лев Александрович написал ряд записок премьеру, выступив в качестве консультанта по рабочему вопросу, и в частности подготовил для премьера «Доклад относительно заявления о запросе по поводу преследования профессиональных союзов рабочих». Как и ряд других консерваторов, Тихомиров активно отстаивал «зубатовское направление». Он считал, что рабочие организации надо не преследовать, а использовать на благо государству. Тихомиров отмечал особую специфику российского пролетариата. Русские рабочие, ещё вчера «пришлые из деревни» не могут за короткий срок перестроить своё сознание и им, оторванным от почвы, нужно помочь. Оказать необходимую помощь должно государство. Тихомиров предлагал установить гармонию сельского хозяйства и промышленности, исключавшую преобладание «фабрики» над «землёй». Он понимал абсурдность попыток торможения промышленного развития и видел выход в единении «города» и «деревни». Рабочие союзы должны были не противопоставлять пролетариат и крестьянство, а, наоборот, базироваться на основе общинных принципов.

Многолетние попытки Тихомирова стать «духовным отцом» монархического движения не увенчались успехом. Он отходит от публицистической деятельности и переезжает в Сергиев Посад, где в 1913 г. начинает вести работу над вторым по значению, после «Монархической государственности», трудом своей жизни. Новая книга носила название «Религиозно-философские основы истории», и была опубликована только в 1997 г. Работа над ней продолжалась в течение пяти лет.

Наследие Тихомирова ценно тем, что монархия открылась ему не только в «прогрессивной эволюции», но и в своём крушении. Его судьба также целиком трагична. Его обновлённый, послереволюционный монархизм пришёлся не ко двору в дореволюционной России. Самоё зерно его проповеди осталось непонятым. У самого Тихомирова, особенно в конце жизни, сложилось поэтому два совершенно противоположных ощущения: что он «последний из могикан», и что он развился дальше своего времени… В партийной сутолоке великое призвание монархии было разменено на множество амбиций. Об этом призвании вспомнили лишь после крушения монархии и превратили в одни великие претензии. Тихомиров прекрасно осознавал всё это. И выход он искал в научной беспристрастности, которая является удивительным парадоксом личности Тихомирова, «с его бурной душой и судьбой». [Выражение В. В. Розанова. Все оставшиеся воспоминания о Тихомирове, описание личных встреч с ним, свидетельствуют, что это была личность совершенно незаурядная, производившая впечатление самое неожиданное: «странность, иногда неряшливость, иногда наоборот необыкновенная просветлённость, чаще настороженность, бегающие, и в то же время удивительно умные глаза, всё это позволяет узнать в нём „старого Льва подполья“, но и нечто иное…» Андрей Белый, например, сравнивал Льва Тихомирова с исчезнувшим в молодости поэтом-мистиком Добролюбовым. «Образ смятенной души» (В. А. Маевский), человека, слышащего «подземные гулы» эпохи…]

В своём духовном завещании от 23 января 1916 года Тихомиров, сумевший к тому времени скопить небольшое состояние, подробно распорядился своим имуществом. Казалось, что всю жизнь сетовавший на нужду, Тихомиров мог вздохнуть свободно. Но революция моментально разорила бывшего редактора «Московских ведомостей», опять поставив его семью на грань выживания. Всё, что было нажито тяжёлым трудом и постоянной поденной работой, обращалось в прах. Сил бороться больше не было, да и самих идеалов, за которые можно было бороться тоже уже не осталось. В мае 1917 Тихомиров записывает в дневнике: «Теперь у меня уже кончена жизнь… Мои идеалы, мои представления… отвергнуты и покинуты народом, Россией и человечеством…» [ГАРФ. Фонд 634, опись 1, ед. хр. 27, листы 128-129]

К сожалению, дневники Тихомирова, относящиеся к периоду Октябрьской революции, в ГАРФ отсутствуют и трудно судить, как именно оценил Тихомиров свершившиеся события. К тому времени он уже целиком погрузился в проблемы религиозного характера, завершив исследование «Религиозно-философские основы истории» и написав повесть «В последние дни» (1920 г.), которая посвящена Екатерине Дмитриевне Тихомировой. Повесть впервые увидела свет только в 1999 году. По своей направленности она перекликается с работой Тихомирова «Религиозно-философские основы истории», однако, мистическая повесть «В последние дни» не является чисто философским произведением, поскольку в ней действуют выдуманные Тихомировым герои.

Социализм и связанный с ним материализм были, по мнению Тихомирова, только «пассивным» отступлением от Бога, но ещё не означали воцарение Антихриста, как это казалось многим современникам событий. Тихомиров считал, что «для перехода к активному отступлению нужно, чтобы материализм сменился какой-либо формой нового мистицизма, при котором только и возможно появление „нового бога“, „иного бога“». А поскольку этого ещё не произошло, то, следовательно «последние времена» ещё впереди. К моменту появления Антихриста общество, по мнению Тихомирова, уже пережило испытание социализмом и материализмом. Об этом он писал в своей повести.

Помимо работы над религиозными трудами, другой заботой Тихомирова на склоне лет стало написание воспоминаний. Многие из запланированных автором очерков так и не были написаны, но даже то, что было создано, свидетельствует об огромном желании Тихомирова поделиться с новыми поколениями опытом своей непростой судьбы. На 23 сентября 1918 г. подготовленный список тем составлял 80 наименований! А. Д. Михайлов, С. Л. Перовская, С. Н. Халтурин, К. Н. Леонтьев, П. Е. Астафьев, Вл. С. Соловьёв — все они стали «тенями прошлого». Тихомиров, переживший их всех, стремился исполнить свой последний долг, запечатлеть на бумаге те «мелочи жизни», которые «нужно знать будущему историку». [Тихомиров Л. А., «Тени прошлого», стр. 18. Москва, 2000] Воспоминания отличаются необычной мягкостью тона, как по отношению к соратникам по монархическому лагерю, так и по отношению к бывшим друзьям-революционерам. Эти воспоминания, объединённые под общим названием «Тени прошлого» были полностью изданы только через 77 лет после смерти Тихомирова.

О последних годах жизни Тихомирова сведений сохранилось очень мало. Известно, что в 1922 году, не без помощи Веры Фигнер, он устраивается в КУБУ — комиссию по улучшению быта учёных. Его род пресёкся. Младшего сына — Николая — в начале 20-х расстреляли большевики. Старший сын Александр (епископ Тихон) умер в 1955 г., пережив гонения, арест и ГУЛАГ, откуда смог бежать в 1927 г.

Последние 10 лет Лев Тихомиров жил в Сергиевом Посаде, рядом с Троице-Сергиевой лаврой, и регулярно приходил к гробнице Сергия Радонежского с молитвой о спасении России.

Cкончался Лев Александрович Тихомиров в Сергиевом Посаде 10 (16) октября 1923 г. Место его захоронения неизвестно.

* * *